Как, вероятно, знают читатели, около года я проводил опрос на тему «Славянское язычество сегодня». Пора, пожалуй, подвести предварительные итоги этого действа. Пока я не готов провести точную статистическую обработку полученных данных, да и сомневаюсь в ее целесообразности, но кое-что можно сказать и сейчас.

Проблема терминологии.
В рунете устоялась формулировка «славянское язычество», но, очевидно, она не соответствует сути обсуждаемого предмета. Правильнее было бы говорить о язычестве русском, так как в знакомых мне источниках не охватываются другие славянские страны. Более того, из исторических источников вполне очевидно наличие локальных различий в культах, скажем, Новгорода и Киевской Руси (см. наличие в Новгороде культа Ящера и, по-видимому, отсутствие культа Велеса), наравне с отличиями культурными и экономическими. Что же говорить о славянах балтийских, к примеру, отличающихся даже этнически. И, тем не менее, эти различия часто не рассматриваются современными язычниками, и пантеоны носят откровенно смешанный характер. Отчасти это сближается с проблемой самоопределения, о которой речь пойдет ниже.

Репрезентативность данных.
Опрос проводился среди интернет-аудитории, что ставит перед интепретатором несколько своеобразных вопросов. Во-первых, это вопрос идентификации посетителя. Понятно, что любой желающий может выслать несколько анкет под разными именами и тем самым исказить результат. К тому же, человек может лгать в ответах. Никто же не способен доказать, что господин Имярек действительно придерживается высказанных им убеждений. Впрочем, последнее относится и к любому человеческому общению. Но, честно говоря, даже по тону большинства писем чувствовалось адекватное отношение их авторов. Думается, это просто не та тема, которая способна привлечь массу лишнего внимания. Еще одна, вполне очевидная проблема, заключается в ограниченности самой аудитории интернета вообще – понятно, что далеко не все общины имеют доступ в сеть. Не все, вероятно, даже и хотят его получить. И, разумеется, не все язычники обязательно попадают на мой сайт и решают ответить на вопросы. Но, я утешаюсь мыслью, что отвечали мне наиболее активная часть интенет-язычников. Кстати, само количество сайтов подобной тематики достаточно велико. Теперь я хотел бы перейти к разбору конкретной информации.

Одиночки и общинники.
Русская православная церковь и ее последователи обожают рассуждать о соборности русского народа, подразумевая под ней некое стремление к коллективности даже в духовной сфере жизни, в отличие от индивидуализма, характерного для Запада. С одной стороны с этим не поспоришь – вспомните пословицы: «На миру и смерть красна». С другой, конечно же, надуманными выглядят претензии РПЦ на влияние в этом аспекте национального духа. Пресловутая соборность в вышеприведенном понимании – кстати, точнее был бы термин общинность – исконное качество не только русской, но и вообще славянской души. Если же понимать «соборность» как «постоянное стремление к духовности и религиозности», то оно требует некоторых уточнений. Духовность, пожалуй, может быть признана свойством славянского духа, но религиозность при этом далеко не обязательный компонент. Место религии может занять искусство, служение обществу и далее по списку интеллигентских добродетелей девятнадцатого века. К тому же русская религиозность всегда проявляла скорее склонность к анархичности и стихийности, чем к формам организованной религии. Не жесткая структура церковной иерархии – характерная, к примеру, для католиков – а неожиданный и буйный порыв: вот что свойственно русскому человеку. Для него непосредственное ощущение всегда было важнее догматов и история русских ересей – лучшее тому подтверждение. Да и РПЦ не была монополистом, даже являясь государственной религией – долго и успешно ей сопротивлялись, например, раскольники. Не является она монополистом и в наше время. Что же касается русского язычества в наши дни, то здесь картина сложная. Наше язычество стало набирать силу как общественное движение сравнительно недавно, по вполне понятным причинам – в СССР, как известно, не было не только секса, но и религии. И на данный момент я бы разделил язычников на три категории: язычники, входящие в те или иные общины и одиночки. Последние, в свою очередь, делятся на одиночек принципиальных и одиночек в силу случая, которые просто не нашли контактов с единомышленниками. Это первая из выявленных проблем движения. Многие ищут и не находят – подобная сложность может крайне отрицательно сказаться на развитии движения. Видимо, нужна более плотная работа со СМИ, но это тема отдельного исследования. Что касается одиночек принципиальных, то с одной стороны это нормальное следствие вышеупомянутой анархичности русского духа, но с другой – следствие слабостей самих общин.
Господа общинники, у меня к вам накопились вопросы, и я буду рад услышать ответы. Классическая община носила характер территориальный, иногда даже родственный. Сейчас, разумеется, община объединяет жителей одного региона – вряд ли я буду членом общины города Нерюнгри, если я живу в Иванове. Но, к тому же, она объединяет и последователей одной религии. Но – вот главный вопрос – зачем она их объединяет? Только ради совместного проведения ритуалов? Четыре раза в год по особым праздникам? Чаще? Или, помимо ритуалов, проводиться еще какая- то работа, скажем, - научная, связанная с религией, с язычеством? Если да – то уже хорошо. Но, хочется напомнить, что община оказывала, например, помощь и вполне материальную членам свое общины. Она была фактором не только, а может быть и не столько жизни духовной, сколько социальной. Так ли происходит сейчас?
Наши главные конкуренты, РПЦ, на данный момент превратились в своего рода корпорацию, крупных бизнесменов и политиков. Не стоит ли и нам, язычникам пойти этим путем? Или мы останемся «бедными, но гордыми», учитывая опасность вымереть как динозавры? Сейчас люди нас считают не религиозным движением, а клубом по интересам, вроде толкинистов. Нас это устраивает? А если нет, то что мы предполагаем делать?

Наболевший вопрос.
Самое интересное с моей точки зрения это вопрос о разнице между славянским и западным язычеством. Толкового ответа я не получил вообще. Всего несколько человек ответили, что эти различия есть, не пожелав углубляться в вопрос об их сущности. Именно это я и нахожу еще одной ахиллесовой пятой нашей религии.
Вдумайтесь, большинство сторонников русского язычества не видят принципиально разницы с язычеством скандинавским. С их точки зрения культ Перуна и культ Одина отличаются только именем божества. Но тогда может и не имеет смысла называться язычеством славянским? Или стоит задуматься о том, чем же мы все же разнимся? А ведь ответ лежит на поверхности и для этого не надо быть специалистом – просто обратить внимание на эпос наших народов. Разница психологии, жизненных идеалов – очевидна. Хаген из «Песни о Нибелунгах» движим стремлением к достойной гибели. Причем достойной эту гибель делает исключительно количество убитых врагов. Никого не интересует победа, в зачет идет только «доблесть». Мир западноевропейского эпоса охвачен страстью к самоубийству. Не так в былинах. Илья Муромец бьется с врагом для того, чтобы защитить родную землю. У него в голове не уложилось бы представление о том, что воин, убивший много врагов, но пропустивший их на родину – доблестен. Западянин думает о личной славе, а русский – о благе Земли, о простых людях. Именно поэтому вассальные отношения тоже смотрятся совершенно по-разному: на Западе это – одна из главных движущих сил, на Руси же Владимир в лучшем случае упоминается, а в некоторых текстах и вовсе выступает как враг богатырей.
Все это приводит нас к проблеме самоопределения. Основной вопрос сейчас, по-моему, это не вызвать у остальных интерес к нам, а самим понять – кто мы, славянские язычники, такие? В чем суть этого мироощущения, в чем наши духовные ценности и чем мы отличаемся от остальных? Вот в чем главное.

Еще некоторые соображения.
Время от времени возникают трения с экстремистским крылом собственно язычества, как правило, это либо неофашисты (или националисты, в данном случае я употребляю этот термин без отрицательных коннотаций), либо сатанисты. Иногда и то, и другое в одном флаконе. Мне кажется, это проблема отчасти смыкается с вышеизложенным. Кто мы? Чего мы хотим? Если это политическое влияние, то нам не миновать разборок и с РПЦ и сатанистами-фашистами. Если же мы претендуем на мировоззренческое влияние, то все это – побоку. Ну не было на Руси поклонения силам Тьмы, не было. Опасение – да, защита – сколько угодно. Но не поклонение. Оно возникло именно на западе, как продолжение его самоубийственных поползновений. Не зря же даже католическое христианство ориентировано на Конец Света, на Страшный суд. Православию это менее свойственно.
А вот с рассуждениями о возврате к корням и движении вперед немного сложнее. Как ни странно все воспринимают язычество как поклонение силам природы, но мало кто как Аграрную религию. Простите, но это не случайно. Как не случайно древнюю Русь называли Гардарики, страна Городов. Древние славяне природе не столько поклонялись сколько противостояли ей в процессе жизни. Но не хищнически, а именно на равных, как с уважаемым противником.
Я сознаю частичную сумбурность этих высказываний и буду рад обсудить их